Антон Кулаков - Дерево и пень[СИ]

— Да я и не отрицаю. У меня гениальный муж! От твоего плана я в восторге, — сказала Василиса.

Вернувшись домой Василиса пошла в спальню, а Марк решил принять душ. Пока он стоял по тонкимим струями воды перед ним стояло улыбающееся лицо Лизоньки. Черт возьми, а девчонка и правда очень красивая. По крайней мере может выглядеть милой, красивой и беззащитной, когда захочет разумеется. А сегодня она определенно хотела так выглядеть! Марк отвлекся на кафель в ванной. Он был нежно розовым с красными прожилками. Вдруг он увидел как через прожилки стала проступать красная жидкость. Она потекла по кафелю в ванну. Кафель продолжал сочиться кровью все сильнее и сильнее пока не слился в единый поток. В следующий момент он исчез и в ванной не было следов крови…

Василиса выглянула в зал, убедилась, что Марк в душе, взяла телефонную трубку и набрала номер Кудрявцевых:

— Алло, Аврора?

— Да, — раздалось на другом конце провода.

— Это Василиса. Мой муж встречался с вашей потаскушкой.

— И как успехи? Она клюнула? — в голосе Авроры чувствовалась нескрываемая надежда.

— Да.

— И ты… Позволишь мне модифицировать его план. Совсем чуть–чуть, — спросила Кудрявцева неуверенно.

— Как договаривались. Все делаем вместе. Мужиков посвящать в дело не нужно — они все только испортят.

— Это верно, — отозвалась Аврора, — у меня есть два медицинских халата…

Спустя некоторое время в квартире Марка раздался телефонный звонок. Марк снял трубку:

— Алло.

— Марк, это Лизонька. Мне кажется… мне кажется я рожаю.

— Вызывай такси — я буду у тебя через десять минут.

Марк обулся и накинул пальто. Выбежал из подъезда, пересек двор и побежал через дорогу к дому Лизы. Василиса выглянула в окно, достала из сумочки мобильник и набрала номер:

— Алло. Слушай внимательно, — сказала она холодно, — мой побежал к этой. Похоже рожает. Подбери меня у метро.

И выключила связь. Василиса вышла из подъезда и пошла к остановке трамвая.

Марк позвонил в квартиру Лизы, она открыла. Вид ее был перепуганным, заметно что она страшно нервничала перед родами:

— Ты вызвала такси? — спросил ее Марк.

— Да, будут через минуту, — через боль сказала Лиза, — господи как больно, я не думала что это так больно!

— Не думала она! Теперь будешь знать, — недовольно сказал Марк, — ты вещи собрала?

— Да. Вон они, — она показала на небольшую спортивную сумку.

— Переоделась?

— Так и поеду.

Марк оглядел ее с ног до головы. В принципе приемлемо. До больницы в таком виде доедет.

— Сойдет, — сказал он.

Телефон зазвонил, Лизонька взяла трубку.

— Да? Выхожу.

— Бегом, — сказал Марк и выскочил на площадку вызывать лифт, перекинув на плечо спортивную сумку. Через 10 минут такси уже мчало их к больнице в Михайловское. Боли немного отпустили Лизоньку и она задремала на плече у Марка. Он снова подумал, что это существо, по сути, не очень то и опасное, а во многом даже и безобидное. Жертва обстоятельств. Наверное стоит заняться ее судьбой. В хорошем смысле этого слова. Найти ей неплохую партию. Стать для Лизоньки чем–то вроде старшего брата, которого у нее никогда не было. Вот — точно. Он поможет ей в этой жизни, чтобы она больше никогда не оказалась в ситуации, подобной этой. Он будет чутко направлять ее и не допустит чтобы она снова оступилась. Ведь девочка находится почти на краю пропасти — и он спасет ее от падения. Марка обуревали правильные мысли и чувства…

В этот момент они подъехали к клинике. В приемном покое их уже ждала тележка из родильного отделения. Марк поздоровался со знакомой акушеркой, сунул ей сто долларов и они уложили Лизоньку на каталку и поехали по больнице. Все это время Марк шел рядом и держал Лизоньку за руку. Он не замечал что медсестра в марлевой повязке смотрела на него как–то странно. Слишком странное было любопытство у этих глаз, но в тот момент ему было не до глаз какой–то мумии в белом. Лиза смотрела на него и говорила:

— Не бросай меня, мне страшно.

— Ничего не бойся, все будет хорошо!

— Ты обещаешь? — глаза ее наполнились слезами.

— Обещаю, — ответил Марк.

Медсестра посмотрела на него совсем страшным взглядом, но он и этого не заметил. Вскоре они подъехали к процедурной.

— Дальше нельзя, — сказала Марку акушерка и они скрылись за двойными дверями. Марк сел в кресло и стал ждать.

Тем временем в процедурной приготовили все для родов. Боль Лизы усилялась и она начала кричать. Через некоторое время ребенок пошел. Когда медсестра взяла на руки ребенка — а это был мальчик — ее взгляд наполнился каким–то очень странным чувством.

… Мальчик! Я всегда мечтала именно о мальчике! Я ведь даже имя ему уже выбрала! Но мне очень не повезло с обстоятельствами! А теперь у меня есть мальчик! Сын! Первенец!!!

Лиза же разродившись отключилась. Ей сразу же поставили капельницу и никто не заметил, как медсестра со странным взглядом достала из кармана ампулу и разбила ее — подменив ее на ампулу анальгетика. Очень скоро странный заменитель анальгетика из кармана странной медсестры был введен Лизе, а сама пациентка переведена в палату.

Марк сидел у ее постели и держал за руку. Лиза пришла в себя:

— Уже все? — спросила она слабым голосом.

— Да, — я уже все оформил, — ответил ей Марк.

— И уже не вернуть назад?

— Нет, — сказал Марк.

— Жалко, а я тут подумала… что это такое… Все плывет и дышать тяжело…

— Лиза, — повысил голос Марк.

— Мне кажется лихо, — слабеющим взглядом сказала Лизонька.

— Что с тобой…

— Не знаю… Все расплывается… Ты расплыва…

Ее взгляд остановился. Рот остался приоткрытым.

— Сестра! — Марк выскочил в коридор и позвал на помощь. Прибежавший на зов Марка врач констатировал, что Лизонька умерла от остановки сердца.

Марк вернулся домой в совершенно раздавленном состоянии. В гостиной Василиса баюкала маленького мальчика:

— Смотри–ка Ванечка, кто у нас пришел, — Василиса игриво посмотрела на мужа, — у нас папа пришел. Он у нас очень умный. И ты будешь умным. Весь в папочку…

Марк прошел через комнату.

— Что с тобой, — посмотрела на него Василиса, — на тебе лица нет.

— Лизонька умерла после родов, — бросил он, — я устал — пойду прилягу.

— Хорошо… А папочка устал, — продолжила баюкать ребенка она, — а папа приляжет отдохнуть. А мы хотим спать? Нет? Наверное мы есть хотим…

Марк вошел в спальню и упал на кровать. В его глазах все еще стояла Лиза в палате. Ее застывший взгляд и приоткрытый рот. И ее слезы, которыми она заливалась, когда ее везли на роды… Этот призрак преследовал его. Марк обвинял себя в ее смерти и никак не мог успокоиться…

Андрей сидел дома и работал за компьютером над планировками многоэтажной жилой секции, которые следовало сдать в короткий срок, поскольку новое место работы требовало оперативности и быстрой реакции. От этого занятия его отвлек телефонный звонок. Андрей взял трубку:

— Я слушаю.

— Это Григорий, — сказала трубка, — нужно встретиться.

— Буду через 40 минут на старом месте, — ответил Андрей и положил трубку. Он быстро собрался и спустился в метро. В пути он размышлял над тем что еще раскопал Бантиков и не вышел ли он за пределы того, которые ему сам Андрей позволил, ведь тогда может произойти непоправимое. Но об этом он подумает тогда, когда это самое непоправимое непосредственно произойдет. Это единственный приемлемый в данном случае выход — решать проблемы по мере их поступления. Размышляя таким образом он подъехал к кафе, где его уже ждал Бантиков. Он нервно помешивал в чашечке кофе. Андрей сел за столик:

— Итак, я вас внимательно слушаю.

— А тут и рассказывать нечего, — сказал Григорий и бросил на стол папку. Андрей открыл ее и увидел бумаги — среди которых были ведомости из архива — и довольно много важных бумаг, которые могли открыть суть произошедшего с башней — но все они были изъяты из архива. Причем изъяты больше года назад, покойным Феликсом, — что вы об этом думаете? — спросил Бантиков.

Что кое–кто очень легко покупается на чужие подставы, — подумал про себя Андрей и улыбнулся Григорию.

Андрей смотрел на Григория в упор и молчал.

— Почему вы не отвечаете на мой вопрос, — повторил Бантиков, — что вы можете сказать об этом?

— А что тут теперь говорить? — ответил Андрей, — все и так понятно. Документы, которые вы привезли из Смоленска, и бумаги взятые в архиве вполне очевидно указывают на виновника случившейся катастрофы. Вопрос в другом — что теперь делать?

— Общественность хочет знать правду, — сказал Григорий, — и это ее право, — Григорий закашлялся.